Не так давно в один закрытый клуб в Москве к полуночи стали съезжаться всякие разные важные люди шоу-бизнеса, настоящего бизнеса, кино, театра, медиа и просто тусовщики. Они приезжают, садятся в зале и смотрят, и слушают, как мальчики, которые называют себя «резидентами», шутят по-черному. Над гостями — в первую очередь. Это безумие организаторы условились называть «Камеди клаб» .

Во всем мире оно называется Stand-up Comedy. Говоря по-русски — «Смешить стоя». Это такой, главным образом, разговорный жанр, когда перед публикой выходит артист и произносит в зал монолог. Или песенку поет. Но самое главное отличие этого жанра от любого другого околотеатрального или эстрадного (например, чтения монолога занудным чтецом или чтение монолога вообще кем-то вроде Петросяна) в том, что публике здесь не все равно. Она приходит сюда не для того, чтобы ее рассмешили анекдотом про тещу, а врезали ей, этой публике, хорошенько. Сказали то, что она сама про себя знает, но надеется, что остальные не догадываются. Иногда, чтобы публику задело, актеры в жанре stend-up даже рассказывают анекдоты про тещу — мол, не нравится, так все равно, жрите, гады.

Вечеринки «Камеди клаб» трудно назвать закрытым, потому что видеоотчет об издевательстве над «звездами» показывает потом один из российских телеканалов. Благодаря этому многие артисты-«резиденты» уже сами могут начинать бороться со «звездной болезнью».

Может, созвездия на небе изменили положение, а может, изменилось положение самих наших «звезд», но появление «Камеди клаб» вполне себе говорит о том, что им самим больше не интересно быть неприкасаемыми. Конкретно над «звездами» в «Камеди клаб» издевается Павел Воля. Выходит такой в шарфике и начинает крыть присутствующих в зале не по-детски. Точнее: «гламурный подонок — Павел «Снежок» Воля», — так его представляет ведущий шоу Таш. Почему «Снежок»? Вопрос бессмысленный. Потому что Гарик «Бульдог» Харламов, Тимур Родригес, Тимур «Каштан» Батрутдинов, Дмитрий «Люсёк» Сорокин…

Павел Воля (это его настоящая фамилия) говорит «звездам» со сцены то, что думаем о них мы.

Звездам смешно. Они думают, это шутки.

В этот момент получается, что Павел Воля круче, чем все сидящие перед ним за столиками вместе взятые. Но только в этот момент.

Откуда он такой взялся и почему не боится? А если не боится этого, то боится чего? И на фига ему это надо? Чтобы стать богатым и знаменитым? Таким же, как те, кто в зале, над которыми он сейчас издевается?

Воля, для начала:

— Я идиот. Купил машину. Свою старую оставил в сервисе. И, как потом выяснилось, с ключами от дома и с зарядкой для телефона. Мой товарищ по фамилии Кукушкин захотел посмотреть мою новую тачку.

Сижу на пассажирском сидении.

«Стой, Кукушкин, куда ты поехал? У тебя права есть?» — «Нет, сейчас проедемся и все». Нас тормозит милиция. Он не останавливается. «Почему?» — спрашиваю. «Потому что я пьяный». Машина оформлена не на меня. Я же лимита, блин, пензенская! Машина без номеров. Черный Mercedes тонированный. И милиция нас все же останавливает. Подходит Гришаня. С булочкой в руке. Он выходил в магазин ее купить. На пять минут отлучился — а вокруг мигалки, менты, арест, «лицом на капот!», Кукушкин в наручниках. Слава богу, мы живем в очень хорошей стране и парни оказались оплачиваемыми.

После поехали к пьяным женщинам, они лизали Mercedes, а я брызгал на них водой. Пока все это происходило, за нами гонялся парень на мотоцикле с моими ключами от квартиры и зарядкой и все же, нагнав нас, отдал их. Вот так закончился вчерашний день.

— Чем ТВ-версия «Камеди клаб» отличается от ваших выходов вживую в клубе?

— Там можно материться, показывать, как трахаются и все такое… А телевизор дети смотрят. Но в ТВ-версии, кстати, тоже все достаточно остро. Там все курят, пьют, шутки про наркотики…

В клубе почти каждый из присутствующих знает, как выглядит кокаин — ну, просто публика такая собирается. Хоть раз в жизни видел. Это не означает, что все они наркоманы, просто все в теме. Правда, наша позиция такова, что мы против всего этого.

Но я до сих пор удивлен, как не закрывают эту передачу.

— Как звезды реагируют на твои шутки? Например, Моисеев, которому ты сказал, что расплачиваться с ним, как он обычно это делает, не будешь…

— Я также сказал: «Если бы евреи ходили по пустыне не за Моисеем, а за Моисеевым, то ходили бы они по-большому». Мы с Борей давно знакомы, у нас с ним полное взаимопонимание. Пусть каждый поймет «полное взаимопонимание» так, как ему хочется. Он отличный чувак, мои шутки понимает, никогда не обижается, потому что отдает отчет, кто он, а кто я. Кто, действительно, величина в этой стране на протяжении 25 лет, а кто просто мальчик, который вышел и вякает со сцены. Он не обращает внимания на мелочь. На мелочь обращает внимание мелочь.

— А кто обижался?

— Трахтенберг, наверное. Он отреагировал на мое: «Человек — передозировка хны» и «Роман Трахтенберг — это отношения между мужчиной и женщиной: сначала роман, а потом — трахтенберг»…

— Да, он ответил, что у тебя передозировка говна и поэтому ты в шарфике — он перекрывает ему ход.

— Если человек хочет ответить, пусть отвечает. Я такой же дрищ, как ты. Мне даже можно по морде врезать, если я действительно обидел. Но, я тоже могу ответить. А Трахтенберг потом меня в свое кафе, кстати, приглашал. Посидеть, поговорить. Да нет, все нормально — вообще никто не обижается. Не знаю, я просто говорю о том, кто и что делает в стране. Я специальную ересь не ищу, говорю о первом впечатлении от человека. Почему другие молчали и молчат, сюсюкают, хихикают — не знаю. Ну, кого интересует новый альбом Аркадия Укупника? Никого он не интересует. Интересует, почему у него кудри такие дурацкие и почему он с прической своей ничего не сделает уже пятнадцать лет!

— До «Камеди клаб» в России никто так вольно не разговаривал со звездами.

— Надо сказать, когда мы начинали, то не знали, что именно будем делать … Знали, что это должно быть смешным. До этого кто-то из нас в КВН играл, кто книжечку анекдотов в детстве перечитывал, кто просто смешным уродом родился. Но, как смешно и что смешно — было не совсем понятно. Пока в процессе вечеринок постепенно не появился четкий жанр нашего «Камеди клаб», мы звонили в гей-клубы и по громкой связи заказывали мальчиков. Я вначале читал рассказы. Они назывались «Имена». Я их давно написал и думал, что они смешные. «Зураб. Детство Зураба было сложным…» Но я понял, что мне надо делать, когда на вечеринку пришел какой-то пьяный чувак и начал кричать. А я начал с ним пререкаться. Это длилось минуты три и было отлично. Стали приходить звезды. Первыми пришли Киркоров (за что ему громадный реверанс, низкий поклон и в этой позе я стою до конца жизни) с Юдашкиным. Валентину я сказал, что он монстр в моде, придумал миллион всякой разной одежды. Сам, как обычно, в «чериньком»…

— Тебе самому твои шутки всегда кажутся смешными?

— Нет, есть вещи, которые я говорю, понимая, что другим понравится. Типа: «…девочки сняли колготки, и весь тот загар, который казался, был всего лишь колготками. Синюшного цвета окорока приветствуют нас на весенних улицах…» Все посмеялись, порадовались. Не скажу, что мне это нравится.

— Ты зарабатываешь на «Камеди клаб»?

— Да, уважаемая и любимая публика, мы делаем на вас бабло. Извините, но так уж получилось: вы зрители, мы артисты. Вы сидите, жрете и бухаете, а мы скачем перед вами. Но это не значит, что кто-то на ком-то наживается. Вряд ли я, зайдя в магазин, купив там носки, батон и банку майонеза подумаю, что на мне нажились.

Но для меня тут не в деньгах дело. Главнее другой бонус — это публика, знакомства, общение — то, что «дальше».

— Ты видел stаnd-up comedy, который устраивает журнал «Афиша»? Это же конкуренты ваши! Пока единственные.

— А скоро будет десять.

У меня лично конкуренция не появляется. А когда придет мальчик, который лучше меня будет делать, то, что я делаю — слава богу. Значит, мне надо будет делать лучше, чем он. Какая может быть конкуренция?! У всех своя дорога, свой путь. Если ты будешь задумываться, париться и ставить цели, которые могут рухнуть, тогда ты поймешь, что жизнь твоя говно полное из-за того, что ты думал много.

— Хорошо, представь себя человеком, которому за 30.

— Не знаю, Наташ. Я себе не представлял, каким я буду человеком за 25.

Если бы мне четыре года назад показали картинки из моей сегодняшней жизни: вот квартира, которую ты снимаешь в Москве, вот машина твоя, вот куча денег, вот это раз, два, три, четыре и дальше телочки твои, вот это твои друзья, вот такие клубы ты посещаешь — я бы сказал: «Кого вы разводите?» Плюнул бы на все это и пошел.

— Это похоже на кокетство.

— Нет. Если сейчас мне покажут картинку моего будущего, тоже скажу: «Чушь, неправда это все».

— Ты когда-нибудь чувствовал, что идешь по жизни не туда?

— Когда работал на «Муз-Тв» я узнал, где находится в Останкино душ, потому что не выходил оттуда четыре дня — работы было много. Я понял, что душ я должен принимать дома, и понял, что иду не туда.

Ощущение «не того» приходит постепенно. Надо уходить, гладко выйти из истории, а потом думать, че дальше делать.

— Странно уходить в «никуда». Ты же лимита пензенская, каждый месяц «вынь да положь» деньги за квартиру.

— Были у меня времена, когда я думал, сколько пельменей засыпать в кастрюлю: семь или пять. Все это проходили. Но, мне лучше без денег сидеть, но понимать, что я сам себе не изменил, послал на фиг тех, кого захотел. Не думать: «Сейчас досижу до конца месяца, получу 200 баксов, а вот потом уйду….»

— А если бы у тебя была семья?

— У меня есть та семья, которую я могу защитить: мама, папа, сестра. Точно знаю, что, когда будет семья «жена, ребенок, собака», работать на «дядю» нельзя. К тому моменту нужно быть самому «дядей».

Ну, это я тоже так говорю, а хрен его знает, как будет. Сколько счастливых семей, у которых восемь детишек и живут они все в своем доме… И потом я и отец этих детей в 60 лет сядем, и он меня спросит: «Ты че видел в своей жизни?» И я спрошу. И кто знает, у кого жизнь счастливее была: у того, кто за пределы своего дома не выходил или у того, кто весь мир объездил? Поэтому, как тут рассуждать? И какие планы строить?.. Если взять все эти мелочи, которые происходят в жизни, накрыть их сверху — то нет ни хера, а если начинать копаться в каждой — запутаешься сразу.

Павел Воля, под занавес:

Сколько себя помню — осел я. Просираю время, трачу деньги, ветродуйством каким-то занимаюсь, какую-то музыку пишу, всякая чушь... И «хи-хи, ха-ха» у меня так и продолжается. Единственное — стал как-то задумываться по большому счету. Не обдумываю шаги наперед, а обдумываю то, что сделал.